Содержание статьи
«Обрыв» — роман Ивана Александровича Гончарова, завершённый в 1869 году и представляющий собой заключительную часть своеобразной трилогии «о переходе от одной эпохи русской жизни… к другой» (в неё также включены написанные ранее «Обыкновенная история» и «Обломов»). Задуманный как роман о противостоянии художника и общества, в окончательном варианте «Обрыв» представил собой подлинную картину жизни дворянства в шестидесятые годы 19-го века. Особое место в романе занимает проблематика, рожденная пореформенной эпохой и появлением революционно настроенной молодежи, противопоставляющей новую нигилистическую идеологию традиционному жизненному укладу. Символическое название романа указывает на авторское неприятие радикализма, отрицание ‘вечных ценностей’ и нравственных установок приводит, по мнению Гончарова, к упадку. Центральное место в сюжете романа занимает любовный конфликт, решение проблемы свободы в любви, нелегкий выбор между свободной любовью и нравственным долгом, который должна совершить главная героиня. Напряженный и драматический фон повествования, столь нехарактерный для романов Гончарова, подчеркивает остроту проблемы. Роман отличается тонким психологизмом, позволяющим читателю проникнуть во внутренний мир героев.
Слушайте роман Гончарова «Обрыв»
Время звучания: 36 час 28 мин
Иван Гончаров. Обрыв 1 часть
https://www.youtube.com/watch?v=njDkup50L4Y
Иван Гончаров. Обрыв 2 часть
Иван Гончаров. Обрыв 3 часть
Скачать книгу «Обрыв» (695k) в формате: fb2, lrf, epub, mobi, txt
«Обрыв», анализ романа Гончарова
История создания
Роман был впервые опубликован в журнале «Вестник Европы» в 1869 г. Был задуман в 1849 г. под названием «Художник». Работа шла параллельно с работой над «Обломовым». Она была остановлена во время кругосветного путешествия Гончарова. В 1858 г. писатель вновь обратился к замыслу романа. Были опубликованы некоторые отрывки. Название романа менялось вместе с замыслом: «Художник», «Художник Райский», «Райский», «Вера» и «Обрыв».
Литературное направление
От антиромантического реализма 40-х годов в «Обыкновенной истории» Гончаров перешёл к психологическому реализму в «Обломове» и «Обрыве». Все конфликты раскрываются через изображение внутреннего мира личности. Внешние бытовые события – лишь рамка для изображения трагических или драматических переживаний. Так сам Райский описывает замысел своего романа: город – это рама для описания Марфиньки, и не хватает только страсти.
Жанр
«Обрыв» – психологический роман, описывающий внутренний мир и его изменения под влиянием происходящих событий и на фоне внешних обстоятельств. Райский меняется, но основные черты его личности: преклонение перед красотой, талант, непостоянство, лень – остаются прежними. Герои меняются тем больше, чем большую трагедию или драму они пережили (Вера, бабушка).
Проблематика и конфликт
Основной конфликт романа – конфликт старого с новым. Герои вынуждены считаться с традициями старины, с тем, что скажут люди. Между тем величие личности проявляется именно в нарушении общепринятых традиций ради «здравого смысла». Для каждого внутренние правила (нравственность) диктуют разное, в отличие от внешних правил (морали). Для Райского любовь к дворянке связана прежде всего с браком, Марк ни за что не хочет венчаться, потому что это ограничение его свободы. Марфинька считает грехом то, что Викентьев объяснился ей в любви, не спросив прежде разрешения у бабушки, для Веры грех – любовные отношения вне брака. А для Марины или Ульяны любовь оправдывает прелюбодеяние.
Гончарова возмущает двойная общественная мораль. Председатель Тычков – известный морализатор, но всё общество знает, что он отобрал у племянницы имение и упёк её в сумасшедший дом. Бабушка находит в себе силы простить падение Веры не в последнюю очередь потому, что сама в юности пережила подобную драму. Общество, даже её родные внуки, считают её образцом добропорядочности, святой. Интересен образ вдовы Крицкой, которая на словах как будто развязна и блудлива, но на деле целомудренна. Общественная мораль не порицает её за болтовню.
Проблематика романа связана с переменами в частной и общественной жизни России. Помещики по-разному управляют своими имениями. Райский хочет всех крестьян отпустить, не заботится о хозяйстве. Бабушка управляет по старинке.
Главные действующие лица
Гончаров признавался, что в романе три главных героя – Райский, бабушка и Вера. По ходу действия акцент смещается с Райского на бабушку и Веру в двух последних частях.
Райский – человек, наделённый прекрасными душевными качествами, талантливый, но ленивый. Больше всего он ценит красоту, особенно женскую, наблюдает жизнь во вех её проявлениях. Образ Райского развивает образы главных героев двух предыдущих романов – Адуева-младшего и Обломова.
Его антипод – Марк Волохов. Это молодой человек, находящийся под надзором полиции, раздающий молодёжи запрещённую литературу, нарушающий закон и протестующий против традиционной морали. Он представитель «новых людей», нигилистов. Гончарова обвиняли в тенденциозности, уж очень несимпатичным получился герой, даже непонятно (Райскому и читателю), за что Вера его полюбила.
Помещик Иван Иванович Тушин – гармоничный человек. Он – продолжение идей Адуева-старшего из «Обыкновенной истории» и Штольца из «Обломова». Тушин – человек действия, при этом у него благородное сердце. Его брак с Верой – выход и путь для неё.
Женские образы – главное достижение Гончарова. У Веры был прототип – Е. Майкова, увлекшаяся идеями «новых людей» и ушедшая от мужа. Гончаров, как и Райский, пытался повлиять на неё. Свою героиню Веру он наделил высокими нравственными качествами, которые не позволили ей совершить опрометчивый поступок.
Бабушка Татьяна Марковна – хранительница имения Райского и всех традиций старины. С одной стороны, она не допускает отхода от уклада предков даже в быту (сватовство, традиционный чепчик при гостях), с другой стороны, бабушка, в юности пережившая любовную драму, понимает и прощает ошибки Веры.
Марфинька – счастливое дитя под покровом бабушки. Она не сомневается, что жить надо по традициям старины, и счастлива этим образом жизни.
Стиль, сюжет и композиция
Сюжет романа строится вокруг поиска Райским материала для своего романа. Это и роман, который он пишет, и романы с разными женщинами. Страсть Райского угасает сразу же, как только женщина его отвергает. Литературный роман Райского тоже посвящён женщинам, перед красотой которых преклоняется художник. Он бросает каждый сюжет в тот момент, когда переключается на новый объект страсти, поэтому цельного повествования так и не выходит. Все произведения Райского несовершенны или не окончены. Обрыв – самый важный символ романа.
Роман состоит из 5 частей. Первая часть рассказывает о личности Райского. Время в этой части течёт медленно, она выполняет роль растянутого эпилога с ретроспекцией (повествование об учёбе в гимназии и университете, первом приезде в Малиновку).
Вторая часть описывает жизнь Райского в Малиновке, его увлечение поочерёдно обеими сёстрами. В романе множество переплетающихся между собой сюжетных линий, но все они объединены темой любви или семейных отношений. Повествование этой части неторопливо.
В третьей части намечаются конфликты: бабушка выгоняет Тычкова, с которым дружна была 40 лет, Райский ревнует Веру к автору письма, вступает в любовную связь с женой Козлова. Заканчивается часть тем, что читатель (но не Райский) узнаёт, что Вера любит Марка.
С этого момента события начинают развиваться стремительно. Четвёртая часть – рассказ о падении Веры, которое является кульминацией основной сюжетной линии, а пятая – о её раскаянии и своеобразном духовном возрождении. В этой части особую роль играет бабушка, всё простившая и готовая открыть свою тайну.
В романе открытый финал. Судьба Веры не определена. Тушин готов жениться на ней, но читатель не знает, состоится ли эта свадьба, или Вера, как бабушка, останется одинокой. Неясна и судьба Райского. Читатель догадывается, что его желание «лепить» в Италии закончится таким же обрывом, как и решение писать портреты или роман.
Райский. Образ и характеристика главного героя романа
Обломов и Райский. Композиционная и сюжетная роль героя. Если задать вопрос, каким образом писателем связываются многочисленные персонажи и разнородные сюжетные линии в единое романное целое (пять частей!), такой композиционно связующей фигурой предстает Борис Павлович Райский. Он рано остался сиротой. Происходя из богатого аристократического рода, живет в Петербурге, в то время как его имениями управляют опекун и дальняя родственница, Татьяна Марковна Бережкова. Жизненный путь Райского в основных вехах повторяет Обломова. Он тоже заканчивает университет, служит в Петербурге (правда, не только в канцелярии, но даже «поступил в юнкера», однако «статская служба удалась ему не лучше военной»). Разочаровавшись, выходит в отставку, в том же ничтожном чине коллежского секретаря и с тех пор живет, не имея никаких обязанностей: «…Райскому за тридцать лет, а он еще ничего не посеял, не пожал и не шел ни по одной колее <…>. Он ни офицер, ни чиновник, не пробивает себе никакого пути трудом, связями. Будто нарочно, наперекор всем, остается недорослем в Петербурге».
В то же время его образ несет в себе принципиально новые черты. Райский – художник. Александр Адуев, как мы помним, обнаруживает в себе дарование весьма скромных размеров. Борис Павлович, напротив, от природы награжден «божьей искрой» таланта. Его подвижная, впечатлительная натура проявляется еще в детстве. Повествуя о детских годах своего героя, Гончаров создает очерк развития талантливого ребенка; со всеми задатками и загадками артистической натуры. «Когда опекун привез его в школу, – рассказывает Гончаров, – <…> первым бы делом новичка было вслушаться, что спрашивает учитель, что отвечают ученики. А он прежде всего воззрился на учителя: какой он, как говорит, как нюхает табак, какие у него брови, бакенбарды…» В школе Райский увлекся живописью и выпросил у учителя рисования «головку» для копирования. Работе Борис предавался с упоением и восторгом – «на ночь он уносил рисунок в дортуар, и однажды <…> у него сделалось такое замиранье в груди, так захватило ему дыханье, что он в забытьи, с закрытыми глазами и невольным, чуть сдержанным стоном, прижал рисунок обеими руками к тому месту, где было так тяжело дышать. Стекло хрустнуло и со звоном полетело на пол…»
Похвалы первому рисунку, увы, испортили юношу. «Упиваясь легким успехом, он гордо ходил: «Талант, талант!» – звучало у него в ушах». Райский забыл, что последние, самые важные штрихи положил на его картину все-таки учитель. «Но чертить зрачки, носы, линии лба, шей и рук по сто раз – ему было до смерти скучно». Вместо того, чтобы совершенствовать одно полотно, он предпочитал переходить к следующей картине, избегая всех деталей, которые требуют упорного труда. «Дня через три картина бледнела, и в воображении теснится уже другая <…>. Через неделю и эта картина забывалась и снова заменялась другою…» То же самое происходит и с музыкой. «Музыку он любил до опьянения», – сообщает автор. Даже подружился со всеми презираемым мальчиком Васюковым, который умел играть на скрипке. Борис готов защищать от обид товарища; «с умилением» и «с удивлением» слушает его игру. Но попытки научиться – сперва на скрипке у того же Васюкова, затем на фортепиано у немца – провалились, поскольку Борис хотел как «легче», «скорей». «Когда, наконец, он одолел, с грехом пополам, первые шаги, пальцы играли уже что-то свое <…>, – а трудной школы не играли».
Все же Борис Павлович решает посвятить жизнь искусству. И встречает противодействие родных, в котором отразилось все презрение света к трудовому творческому человеку. «Конечно, для общества почему не иметь приятных талантов: сыграть на фортепиано, нарисовать что-нибудь в альбом, спеть романс <…>. Но быть артистом по профессии – что за блажь!..» – заявляет опекун. Несмотря на уговоры родных, Райский совершает поступок: забросив службу, начинает посещать Академию живописи, учится у настоящего художника Кирилова. Кирилов, угадывая дарование Райского, призывает его: «Нельзя наслаждаться жизнию, шалить, ездить в гости, танцевать и, между прочим, сочинять, рисовать, чертить и ваять <…>. Отдайте искусству все, <…> и что бы ни делалось около вас, куда бы ни увлекала жизнь <…>, чувствуйте одно чувство, испытывайте одну страсть – к искусству!» И тут же скептически добавляет: «Где вам! вы – барин, вы родились не в яслях искусства, а в шелку, в бархате. А искусство не любит бар…» Монолог художника раскрывает первопричину творческих неудач Бориса Павловича. Оттого-то Гончаров называет его «сыном Обломова», оттого этот герой являет собой фигуру трагикомическую – банальная лень, прикрываемая пышными фразами, мешает ему самореализоваться.
В роман вводится эпизод, который с полным правом можно назвать символическим. Напротив Райского поселился бедный музыкант. Днем и ночью, многие часы упражняется он на своем инструменте, немилосердно терзая слух соседей. «И месяцы проходили так». В сердцах Борис Павлович не раз называет соседа ослом. Вот только однажды «остановился и замер на месте», «слушая с дрожью почти ужаса»: «Звуки не те: не мычанье, не повторение трудных пассажей слышит он. Сильная рука водила смычком, будто по нервам сердца: звуки послушно плакали и хохотали, обдавали слушателя точно морской волной, бросали в пучину и вдруг выкидывали на высоту и несли в воздушное пространство». Неизвестный виолончелист преодолел трудности учебы и теперь может свободно разговаривать, поведать свои думы слушателям через струны: «…Не слыхать ни смычка, ни струн; инструмента не было, а пела свободно вдохновенно будто грудь самого артиста». Потрясенный Райский размышляет: «…Откуда он взял эти звуки? Кто их дал ему? Ужели месяцы и годы ослиного терпения и упорства?»
Софья Беловодова. Образ и характеристика.
Софья Беловодова – женщина-статуя. Когда позднее Бориса Павловича упрекнут в легкомыслии и донжуанстве, герой смело объяснит сложность своих внутренних побуждений: «Я уверен, что в байроновском Дон Жуане пропадал художник. Это влечение к <…> красоте женщины как лучшего создания природы, обличает <…> влечение и к другой красоте, невидимой, к идеалам добра, изящества души, к красоте жизни!» Поиск идеала приводит Райского в дом его кузины, светской красавицы Софьи Беловодовой. «В доме тянулась бесконечная анфилада обитых штофом комнат; темные тяжелые резные шкафы <…> как саркофаги, стояли по стенам<…>. Цветы стояли в тяжелых старинных вазах, точно надгробных урнах…» Даже карета напоминает погребальные дроги: «Экипаж высокий, с шелковой бахромой, лошади старые, породистые <…> с побелевшими от старости губами…» Гончаров-бытописатель выходит здесь на новую ступень совершенства. Он добивается впечатления от деталей обстановки самим ритмом, построением фразы. Обилие трехчастных эпитетов («темные тяжелые резные», «тяжелая негнущаяся шелковая» и т.п.) создают ощущение мерного, торжественного, неуклюжего уклада жизни.
В этом роскошном особняке, где все напоминает о кладбище, прожила жизнь Беловодова. В обрисовке ее характера Гончаров вновь обращается к загадке женщины-ребенка: «Нужды нет, что она уже вдова; но на открытом <…> белом лбу ее <…> лежит девическое, почти детское неведение жизни». Эта героиня духовно близка Юлии Тафаевой. Но писатель расширяет спектр наблюдений. Истоки затянувшегося детства Софьи Иван Александрович видит не только в недостатках литературного образования, но, в целом, в пагубном влиянии света на растущую душу. «Ее укрыло от страстей заботливое воспитание большого знатного дома, где хотели уберечь ее от всяких опасных увлечений и так успели в этом, что заглушили в ней почти все женские инстинкты чувства, принеся ее в жертву свету, гордости…», – объясняет повествователь. Первая же попытка проявить самостоятельность, послушаться велений сердца, а не приказов маменьки, закончилась для юной Софьи страшной катастрофой. Она осмелилась полюбить своего учителя и однажды сыграть для него любимую мелодию. Затем «…я протянула ему тоже руку, и он… пожал ее! и кажется, мы оба покраснели…». Но когда героиня повернулась к маменьке, ей «страшно стало» – и недаром. Все благородное семейство соединилось с целью опорочить простого человека в глазах его ученицы. «Знаете ли, кто он такой, ваш учитель? – сказала mаmаn. – <…> Он сын какого-то лекаря, бегает по урокам, сочиняет, пишет русским купцам французские письма за границу за деньги, и этим живет…» «Какой срам! – сказала ma tante». Вконец запуганная девушка «просила простить и забыть эту глупость и дала слово вперед держать себя прилично». Она сдержала слово, вышла замуж по воле маменьки, а теперь покорно ожидает нового жениха, которого приищут ей тетушки и одобрит общество.
Марфинька. Марфинька и Вера
Героиня художника Греза – Марфинька. С увлечением художника и на правах старшего Борис Павлович пытается воспитывать повзрослевших Марфиньку и Веру. Марфинька предстает перед нами, «блестя красками здоровья, веселостью серо-голубых глаз и летним нарядом из прозрачных тканей». Автор любуется девушкой, ее детской непосредственностью, простотой, в которой много от простоты самой природы: «Вся она казалась <…> какой-то радугой из этих цветов, лучей, тепла и красок весны». Радостно и нетерпеливо готовится она к главному в своей жизни, материнскому труду. «Я очень люблю детей», – простодушно исповедуется она Райскому. – Я бы и птиц бросила, и цветы, музыку, все бы за ними ходила <…>. Что может быть веселее!» Круг ее интересов, может быть, узок, но это не замкнутый, «канареечный» мирок Софьи Беловодовой. Доброты Марфиньки хватает на всех: «Коли мужик заболевал трудно, она приласкается к Ивану Богдановичу, лекарю, <…> и повезет в деревню. То и дело просит у бабушки чего-нибудь: холста, коленкору, сахару, чаю, мыла. <…> Если случится свадьба, Марфинька не знает предела щедрости: с трудом ее ограничивает бабушка». В свою очередь, деревенская девушка может многому научить беззаботного «братца» Бориса: «Послушайте, братец <…> я и дело делаю. Я знаю, сколько засевается ржи, овса, когда что поспевает, куда и когда сплавляют хлеб, знаю, сколько лесу нужно мужику, чтоб избу построить…» И Райский с изумлением догадывается, что «развивать», «просвещать» это счастливое и по-своему мудрое создание – бессмысленно и даже жестоко. Об этом предупреждает его и бабушка: «Оставь же, не трогай ее, а то выйдет, что не я, а ты навязываешь ей счастье, которого она сама не хочет, значит, ты сам и будешь виноват…»
Ольга и Татьяна, Марфинька и Вера. Марфинька – «пассивное выражение эпохи, тип, отливающийся, как воск, в готовую форму», как и Ольга Ларина. В романе две девушки, по признанию самого Гончарова, воплощают два противоположных характера, подсказанных пушкинскими героинями – Ольгой и Татьяной. Вера напоминает читателю не только Татьяну. Она же генетически связана с образом Ольги Ильинской. Это девушка шестидесятых годов, с передовыми взглядами, решительная, бескомпромиссная, ищущая. В своей статье Гончаров определит ее натуру, акцентируя внимание на корне «сам», – «с инстинктами самосознания, самобытности, самодеятельности». Автор тщательно подготавливает появление этой героини. Сначала, по приезде, Райский слышит лишь отзывы о ней – Вера гостит у подруги за Волгой. Все рисуют ее как девушку незаурядную. Она живет одна в заброшенном старом доме, не боится ходить в «страшный» овраг. Даже внешность Веры таит загадку: «Нет в ней строгости линий <…>, и вместе с тем холодного сияния, как у Софьи. Нет и детского, херувимского дыхания свежести, как у Марфеньки: но есть какая-то тайна, мелькает невысказывающаяся сразу прелесть».
И вновь проваливаются попытки Райского проникнуть на правах родственника в душу девушки. На этот раз сама Вера дает отпор стремлению «посягать на каждый мой взгляд, слово, даже на мои мысли. <…> По какому праву, позвольте вас спросить?» На недоуменный вопрос пораженного ее красотой Бориса Вера гордо отвечает: «Чего я хочу? – повторила она, – свободы! Красота <…> имеет также право на уважение и свободу…»
Бабушка и Россия
Бабушка и Россия. Мастер композиции, Гончаров ведет нас от образа к образу. В третьей части взгляд читателя фокусируется на фигуре бабушки. Райский является центральным персонажем в композиционном сцеплении романа. Татьяна же Марковна задумывалась важнейшим звеном в идейном развертывании повествования. Она – апостольски убежденная хранительница устоев старого общества (недаром ее отчество напоминает про евангелиста Марка). «В бабушке, – признавался Гончаров в письме другу, – отразилась <…> сильная, властная, консервативная часть Руси, которой эта старуха есть миниатюрная аллегория». Консерватизм, или «феодальная натура» бабушки проявляет себя в «барских понятиях», сословном владычестве над слугами и мужиками – «различия между «людьми» и господами никогда и ничто не могло истребить» в помещице Малиновки. В своих воспоминаниях Гончаров выступал с решительным протестом против стремлений абстрактно судить человека, забывая особенности «его духа, воспитания, нравов и прочих условий. Это все равно, что судить, зачем лицо из прошлого века носило <…> камзол с кружевными манжетами и <…> не ездило по железным дорогам». Все недостатки бабушки общие для людей ее поколения. Если отбросить их, перед нами удивительно добрый и житейски мудрый человек – «любящая и нежная мать семейства, помещица Малиновки, где все жило и благоденствовало ею и где жила и благоденствовала сама она, мудро и счастливо управляя маленьким царством». Да, в Малиновке находит новое воплощение идеал земного рая. Только, в отличие от Обломовки, без излишней лени. Бабушка и сама никогда без дела не сидит и смеется над тем, кому «тяжело жить на свете < …>, шутка ли, сколько раз в сутки c боку на бок придется переваливаться!»
Снова повторяет писатель излюбленную свою мысль. Рай не то место, где всем поровну, а где каждый получает, что именно ему для счастья не хватает. И бабушка незаметно следит, чтобы у любого в поместье, говоря словами испанского поэта, «душа могла / Осуществить свои стремленья». Но и расплачиваться за ошибочные решения приходится здесь самому. Как, например, случилось с Савельем, которому бабушка не запретила жениться на Маринке. Позднее такая же участь постигнет Веру.
Одним из центральных эпизодов третьей части становится описание приема и последующего скандала, когда из Малиновки оказывается позорно изгнан важный городской сановник Нил Андреич Тычков. Он даже не в состоянии понять, что случилось – ведь он по привычке решил высмеять глупенькую гостью. Но Райский, как Обломов, обиду женщины склонен расценивать по-рыцарски значительно: «…Вы оскорбили женщину в моем доме, и если б я допустил это, то был бы жалкая дрянь». И в этом случае старозаветная бабушка оказывается полностью на стороне «Борюшки». Она дает «урок» зарвавшемуся хапуге, в глаза напомнив о собственных его тяжких грехах. Родовитая дворянка презирает Тычкова не за то, что он выбился из ничтожества. Она отвергает то, какими путями он добился преуспеяния. Эта сцена позволила Борису Павловичу новыми глазами взглянуть на пожилую родственницу: «Ее сверкающие глаза, гордая поза, честность, прямота, здравый смысл, вдруг прорвавшиеся сквозь предрассудки и ленивые привычки, – не выходили у него из головы».
Всем, кто переступает границы этого счастливого «государства», обеспечены и защита и уважение. Даже если это оборачивается тревогами бабушки. Татьяна Марковна не находит себе места от того, что своевольная Вера «ключи от своего ума, сердца, характера, от мыслей и тайн» – «этих ключей она не оставляет никому. А лучше, если б и они висели на поясе у бабушки!» Встревоженная старушка решила действовать по старинке и «вспомнила, что у ней где-то есть нравоучительный роман <…>. Тема его состояла в изображении гибельных последствий страсти от неповиновения родителям». Но увы! После продолжительного назидательного чтения даже послушная Марфинька проявила своеволие и объяснилась с давним обожателем Викентьевым. Не зная, плакать ей или смеяться, Татьяна Марковна рассуждает: «Вон я хотела остеречь их моралью – и даже нравоучительную книгу в подмогу взяла: <…> а они в ту же минуту почти все это и проделали в саду, что в книге написано!.. Вот вам и мораль!» Одна из лучших черт бабушки-России, по Гончарову, в том что она самокритична, умеет отказаться от того, что действительно устарело: «А, видно, не везде пригожи они, эти старые обычаи!»
Русь провинциальная. Малиновка
Райский и Чацкий. Не случайно Райскому представляется она античной статуей, которую необходимо пробудить, заставить жить и мыслить. И в первую очередь начать задумываться над тем, как достаются деньги, которые она видит лишь на серебряном подносе (буквально «на блюдечке с голубой каемочкой»). Райский взволнованно рисует картину жизни крепостной деревни, знакомую нам по стихотворениям Некрасова: «Там, в зной, жнет беременная баба… Да, а ребятишек бросила дома – они ползают с курами, поросятами, и если нет какой-нибудь дряхлой бабушки дома, то жизнь их каждую минуту висит на волоске: от злой собаки, от проезжей телеги, от дождевой лужи… А муж ее бьется тут же, в бороздах на пашне, или тянется с обозом в трескучий мороз, чтоб добыть хлеба, буквально хлеба – утолить голод с семьей и, между прочим, внести в контору пять или десять рублей, которые потом приносят вам на подносе…» Шокированная столь «грубой» в своей правдивости картиной, Софья недаром называет кузена Чацким. Автор самой тонкой исследовательской статьи, Гончаров видел в персонаже Грибоедова фигуру мирового масштаба: «Каждое дело, требующее обновления, вызывает тень Чацкого <…> – будет ли то новая идея, шаг в науке, в политике, в войне <…>. Вот отчего не состарелся до сих пор едва ли состареется когда-нибудь грибоедовский Чацкий, а с ним и вся комедия». Однако поистине художнические попытки Райского оживить красивое тело Софьи (идеал греческого скульптора), добавив к нему мыслящее лицо – провалились. Эта красавица, как аристократы грибоедовской комедии, не хочет и боится выходить из тесного теплого мирка. Райский очень точно называет такой идеал «канареечным»: «Канарейка тоже счастлива в клетке и даже поет; но она счастлива канареечным, а не человеческим счастьем…»
Русь провинциальная. В первой же части автор познакомил нас и с другим местом действия. Приехав на каникулы в свою родную деревню Малиновку на Волге, Райский встречает свою родственницу, Татьяну Марковну, которую все называют бабушкой. «Какой красавицей она показалась Борису, и в самом деле была красавица. Высокая, не полная и не сухощавая, но живая старушка, не старушка, а лет около пятидесяти женщина, с черными живыми глазами и грациозной улыбкой…» Мы знакомимся и с двумя девочками-сиротками, которых по доброте своей тоже пригрела бабушка. «Верочка была с черными, вострыми глазами, смугленькая девочка», «Марфинька, напротив, беленькая, красненькая и пухленькая девочка по пятому году». С первой же части мы сталкиваемся с понятием «обрыв» – на сей раз в прямом его значении. «Об этом обрыве остались печальное предание в Малиновке и во всем околотке. Там, на дне его, среди кустов <…> убил за неверность жену и соперника, и тут же сам зарезался, один ревнивый муж, портной из города. Самоубийцу тут и зарыли, на месте преступления». С тех пор никто не решается заходить туда, в место проклятое и нечистое.
Вторично собираясь в Малиновку, Райский заранее настроен на скептический лад: «А если там скука? Волга с прибрежьем, дремлющая, блаженная тишь, где не живут, а растут люди <…>, где ни бурных страстей <…>, ни мучительных вопросов, никакого движения мысли, воли». И ошибся. Жизнь провинциальной России разворачивает перед ним истинные драмы и такие страсти, которых он тщетно искал в Петербурге.
Любовь и жизнь. Самим построением своего романа Гончаров полемизирует с нигилистами. Как известно, социалистические доктрины утверждают, что мир движется антагонизмом классов, общественной борьбой. Образами Марины, Ульяны Козловой, Полины Карповны, возникающими вокруг этих героинь конфликтами писатель доказывает, что миром правит любовь. Это не значит, что на свете царствует тишь да благодать, как на картине Рубенса. «Страшна, как смерть, любовь», – говорит Библия. И несправедлива. Почему Савелий, степенный мужик, влюбился в гулящую Маринку, которая даже не способна оценить его чувства? Отчего серьезный учитель Козлов привязан к своей пустой жене и после бегства ее готов умереть от тоски и боли? «Чего нет в <…> книгах, того и в жизни нет…», – заявлял Леонтий Козлов. И оказался перед лицом жизненного краха. Увы, не все написано в книгах, даже самых популярных и умных. Мудрость передается от поколения к поколению. Увидеть ее – значит понять, что наш мир сложнее, чем кажется с первого взгляда. Собственно, этим занимается Райский на протяжении двух частей романа. Он находит непостижимые загадки в жизни, казалось, самых близких людей.
Авторская позиция в романе «Обрыв»
Гончаров, как и любой другой писатель, старается быть лояльным по отношению к описываемому, и вследствие этого мы не можем найти конкретных слов, выражающих его авторскую позицию. Но ее можно узнать через мнения персонажей, через ситуации, в которых они оказываются.
В романе Гончаров не только проводит глубокий анализ характеров людей и их убеждений, но и продолжает занимать ся поиском той настоящей красоты, которую искали еще в древние века. Эта красота — любовь в разных ее проявлениях: либо в искусстве, либо человеческая любовь и даже любовь к Богу. Не случайно все главные герои, как и герои Тургенева, проходят проверку любовью. А на протяжении романа автор пытается выяснить, какой же должна быть любовь. Как главному герою, Райскому и его переживаниям уделяется основное месте в “Обрыве”, и именно им проводится оценка остальных персонажей романа. Райский — человек эстетического мировоззрения, и цель его жизни — найти, а главное — передать найденную красоту или в полотнах, или в музыке, или на страницах романа. Как цельная натура, Райский анализирует себя довольно часто на протяжении всей книги, и вот тут-то и звучит голос автора, говорящий, что “священный огнь” есть у Райского, но отобразить и показать его другим людям он не может. Именно поэтому Марк Волохов называет его неудачником. Автор любит Райского и сочувствует ему, он пытается его спасти, проводя через сложные жизненные препятствия, но и это не помогает. Райского уже нельзя изменить. Райского неправильно воспитывали в детстве, не приучили к труду. Очень часто при раскрытии характеров автор показывает детство и воспитание героя. Гончаров считает, что это одна из причин характера героя, его дальнейшей судьбы.
В некоторых моментах повести можно увидеть и авторский совет. Когда герой размышляет, что он делает неправильно, ему кто-то шепчет: “Не внеси искусства в жизнь, а внеси жизнь в искусство”.
Прием передачи Райского с помощью других людей также использован Гончаровым :он и “актер”,и“ гордец ”, и “ эгоист ”. Но так как только лишь друзья могут хорошо узнать человека, то скорее всего автор думает так же, как они: “честнейшее сердце, благородная натура, но нервная, страстная, огненная и раздражительная”. Впоследствии через различные ситуации автор доказывает эту характеристику. Несмотря на непонятность артистической натуры, Райский остается благородным, отзывчивым и добрым человеком, что видно из его отношений с сестрами и бабушкой.
В противоположность Райскому автор приводит Марка. Его нельзя назвать добрым, честным, благородным, он сильный, умный, но одновременно с тем ограниченный человек, принимает на веру только свои собственные убеждения. Внешне Марк выглядит как настоящий разбойник. Вера очень часто называет его волком. По своим атеистическим убеждениям он напоминает Базарова. Сам автор считает Марка “заблудшей овцой; в христианском смысле”, возможно, Гончаров пытается вместе с Верой вернуть его на верную тропу.
Для выражения своих мыслей автор часто прибегает к портрету. Почти для всех персонажей можно найти описание их внутренних качеств, внешнего облика. Единственная характеристика, которая держится лишь на внешнем облике, — , это портрет Софьи — холодная мраморная статуя, что соответствует ее характеру: холодная и безразличная, она не способна по-настоящему любить, в ней нет духовного содержания, она пуста, как статуя. Это скоро понимает и Райский и забывает ее; идеал Райского должен обладать некой внутренней силой, духовным содержанием, именно эту нравственную красоту увидит Райский в бабушке и Вере. В этом вопросе Гончаров солидарен с позицией своего героя.
Для обрисовки еще одного персонажа автор использует прием вставной повести. Это повесть Райского о Наташе, которая является полной противоположностью Софьи. Будучи не очень красивой физически, она обладает огромной духовной красотой. Нельзя не заметить сходство судьбы Наташи с судьбой главной героини “Бедной Лизы” Карамзина, на это намекает и сам автор: Райский называет ее бедной Наташей. Эта женщина являет собой пример чистой и бескорыстной любви, они никогда ничего не требовала от Райского. Для Наташи любить — значит дышать. Но Гончаров ищет другую любовь, не тихую, где один безвозмездно предан другому, а равную.
В деревне Райский встречает Марфеньку, самое доброе и беззаботное существо, которое он когда-либо встречал. Образ Марфеньки Гончаров раскрывает через окружающий ее пейзаж: “то смеялась, то хмурилась, глядела так свежо и бодро, как это утро”. Этим приемом автор показывает, что Марфенька является неотъемлемой частью природы, и сам Райский сравнивает ее с птичками, которых она кормила. Марфенька ближе всех героев “Обрыва” находится к природе. Может быть, поэтому в любви ей везет больше, к тому же она не требует от своего избранника слишком многого. Викентьев — такое же предоброе существо, как и она. Они показали нам вид особенной любви, ангельской. К сожалению, не все могут любить так, а более сильным и глубоким натурам, таким, как Вера, Райский, нужна любовь сильная, человеческая.
В “Обрыве” мы можем найти любовь из далеких рыцарских романов. Это любовь Крицкой. Одновременно эта любовь является пародией на светскую.
Татьяна Марковна была для Райского загадкой с самого начала, и практически до конца его пребывания в деревне Райский был очень удивлен большой нравственной силой и житейской мудростью бабушки. Райский в данном случае выражает позицию автора, считая, что такая сила может прийти только после очень сильной любви. Что автор и подтверждает с помощью старой, но правдивой сплетни о Тите Никоныче и Татьяне Марковне. Будучи уже в преклонном возрасте, Татьяна Марковна находит в себе силы помочь Вере, хотя драма внучки причиняет ей страдания, так как напоминает свою.
Падение и просветление Веры
Падение и просветление Веры. Кульминацией четвертой части, да и всего романа, становится «обрыв» Веры, ее падение в бездну. Теперь «обрыв» олицетворяет низ, грех, ад. «Не покидайте меня, не теряйте из виду,– шептала она. – Если услышите… выстрел оттуда… (она показала на обрыв) – будьте подле меня… не пускайте меня – заприте, если нужно, удержите силой». Страстными метаниями героини четвертая и пятая часть обретают нервный, бешеный ритм, который мы привыкли встречать скорее в романах Достоевского. Только что она умоляла Бориса удержать ее от искушения, но когда услышала призывный выстрел, Вера «…начала биться у него в руках, вырываясь, падая, вставая опять». Поддавшись ее уверениям о том, что это свидание с Марком – последнее, Борис отпустил Веру, и она, «взвизгнув от радости, как освобожденная из клетки птица, бросилась в кусты».
Вера не лгала, когда говорила, что идет на последнюю встречу. Их отношения с Марком давно перешли в «поединок роковой» – «они чувствовали, что будущего нет». При взаимной любви «никто из них не мог, хотя бы и хотел, внезапно переродиться <…>, как шапку надеть, другие убеждения, другое миросозерцание, разделить веру или отрешиться от нее». Решение расстаться было мудрым и единственно правильным, вот только не нужно было Вере оборачиваться… «Победа! Победа!» – вопило в нем. – Она возвращается, уступает!» <…> Она была у него в объятиях. Поцелуй его заглушил ее вопль. Он поднял ее на грудь себе и опять, как зверь, помчался в беседку, унося добычу…» Гончаров решил изобразить то, чего не знал еще строгий роман девятнадцатого века – «падение» своей любимой героини.
Падение и просветление остальных героев. Заключительная пятая часть романа рисует процесс восхождения Веры из обрыва новой морали, возвращение к вечным ценностям. В этом ей помогает бабушка. «Падение» любимой внучки стало для Татьяны Марковны страшным потрясением. Грех можно снять с души только покаянием, и вот начинается «странствие бабушки с ношей «беды». «Она как будто не сама ходит, а носит ее посторонняя сила. Как широко шагает она, как прямо и высоко несет голову и плечи и на них – эту свою ношу!» В свою очередь, у Веры болит душа от неискупимой вины перед Татьяной Марковной: «Она уважала ее (Веру) <…>, признавала за ней права на свободу мыслей и действий <…>, верила ей! И все это пропало! Она обманула ее доверие». Не только о судьбе любимой внучки сокрушается Бережкова. Вместе с Верой должна уйти жизнь из счастливой Малиновки: «Озираясь на деревню, она видела – не цветущий, благоустроенный порядок домов, а лишенный надзора и попечения ряд полусгнивших изб – притон пьяниц, нищих, бродяг и воров. Поля лежали пустые, поросшие полынью, лопухом и крапивой». Ибо не сможет сделать счастливыми других несчастный, запутавшийся человек. Для того, чтобы управлять людьми, нужна чистая душа, нужна правда.
«У верующей души есть свое царство! – думал Райский, глядя ей (бабушке) вслед и утирая слезы, – только она умеет так страдать за все, что любит. И так любить, и так искупать свои и чужие заблуждения!» Перед нами те страдания, которых так боятся и избегают всеми силами «новые» и образованные герои. Однако И.Ф. Анненский проницательно заметил, что «мучения Веры – они так воспитательны, даже благодетельны, она точно обновляется после пережитого горя». И не одна Вера, но все участники и свидетели событий, пройдя через очищающий огонь страданий, получают новый импульс к жизни.
Райскому, созерцающему страдания бабушки, вдруг открывается смысл и назначение женщины. Его и Гончарова раздумья настолько грандиозны и значимы, что стоит задуматься, так ли уж они устарели на сегодняшний день? «В женской половине человеческого рода, – думалось ему, – заключены великие силы, ворочающие миром. Только не поняты, не признаны, не возделаны они ни ими самими, ни мужчинами и подавлены, грубо затоптаны или присвоены мужской половиной, не умеющей ни владеть этими великими силами, ни разумно повиноваться им, от гордости. А женщины, не узнавая своих природных и законных сил, вторгаются в область мужской силы – и от этого взаимного захвата – вся неурядица». Женская стойкость, благородство, величие души востребованы, по Гончарову, «…в великие минуты, когда падали вокруг тяжкие удары судьбы и когда нужны были людям не грубые силы мышц, не гордость крепких умов, а силы души – нести великую скорбь, страдать, терпеть и не падать!» За примерами подобных великих женщин не нужно углубляться в дебри истории. Гончаров вкладывает в уста героя восторженный гимн женам декабристов, добровольно отправившимся в Сибирь: «С такою же силой скорби шли в заточение с нашими титанами, колебавшими небо, их жены, боярыни, княгини, сложившие свой сан, титул, но унесшие с собой силу женской души и великой красоты, которой до сих пор не знали за собой они сами <…>. И мужья, преклоняя колена перед этой новой для них красотой, мужественнее несли кару». Отвлекаясь на минуту от анализа, можно сказать, что Гончаров начал свое творчество восторженным гимном Матери и завершает так же – хвалебной песнью Женщине.
Тем временем исстрадавшаяся Татьяна Марковна приходит к внучке чтобы… просить прощения! «Он велит смириться, – говорила старуха, указывая на небо…» Оказывается, в ее жизни была подобная тайная история, которую бабушка не исповедала в церкви и за которую, по строгим христианским понятиям, несет теперь заслуженную кару: Я думала, грех мой забыт, прощен. Я молчала и казалась праведной людям: неправда! <…> внутри таился неомытый грех! Вот он где вышел наружу – в твоем грехе! Бог покарал меня в нем…» Пережитые страдания и пример бабушки указали внучке новый путь: «Стало быть, ей, Вере, надо быть бабушкой в свою очередь, отдать всю жизнь другим, и путем долга, нескончаемых жертв и труда, начать «новую» жизнь», не похожую на ту, что стащила ее на дно обрыва <…>, любить людей, правду, добро…»
Еще один урок вынесла гордая Вера со дна обрыва. Оказывается, нет ничего постыдного в том, чтобы в трудной жизненной ситуации обратиться за помощью к тем, кто любит тебя и кто более опытен: «Прежде она дарила доверие, как будто из милости. Теперь она шла искать помощи<…>, почуя рядом силу сильнее своей и мудрость мудрее своей самолюбивой воли… В решительные и роковые минуты Вера пойдет к бабушке, пошлет за Тушиным, постучится в комнату брата Бориса». Так и поступает она, получив от Марка письма с требованием свидания. Теперь, когда он и его идеи ей отвратительны, Волохов продолжает видеть в страданиях девушки глупое следствие глупой бабушкиной морали. И задумывает ей бросить, как подачку, согласие на церковный брак.
«…Когда у вас загремит гроза, Вера Васильевна, – спасайтесь за Волгу, в лес: там живет медведь, который вам послужит… как в сказках сказывают» – пообещал когда-то Иван Иванович. «Хорошо, буду помнить! <…> и когда меня, как в сказке, будет уносить какой-нибудь колдун – я сейчас за вами!», – согласилась, не без иронии, Вера. Теперь сказочный сюжет разворачивается в реальности. Тушину предстоит доказать правду обещаний, пойти на встречу с ненавистным Волоховым и действовать во благо любимой женщины, даже если у самого сердце разрывается от боли.
В конце романа Гончаров оставляет шанс на возрождение и Марку. После неудачного свидания с соперником он начинает делать то, чего всегда избегал – критически осмысливать свои убеждения и судить не общество, а самого себя. «Из логики и честности, – говорило ему отрезвившееся от пьяного самолюбия сознание, – ты сделал две ширмы, чтоб укрываться за них с своей “новой силой». «Волком» звала она тебя <…>, теперь <…> к хищничеству волка, в памяти у ней останется ловкость лисы, злость на все лающей собаки, и не останется никакого следа – о человеке!» Марк обрывает старое, резко меняет свою жизнь – уезжает из города, с тем чтобы впоследствии ехать сражаться на Кавказ.