Железная дорога. Некрасов Н.А..

Сказки
Сын Ваня спрашивает у своего отца генерала, кто построил железную дорогу. Генерал приписывает её строительство графу Петру Андреевичу Клейнмихелю.
Рассказчик — попутчик, едущий с ними в одном купе — не соглашается со словами генерала и начинает свой рассказ о подлинных строителях железной дороги. Повествователь говорит мальчику о беспощадном царе, согнавшем народ на строительство, о голоде.

Он-то согнал сюда массы народные.
Многие — в страшной борьбе,
К жизни воззвав эти дебри бесплодные,
Гроб обрели здесь себе.

Слушая рассказ попутчика, Ваня засыпает. Во сне он видит обыкновенных мужиков — настоящих строителей железной дороги. От них мальчик узнаёт, как нелёгок труд, доставшийся простому русскому народу.

Да не робей за отчизну любезную…
Вынес достаточно русский народ,
Вынес и эту дорогу железную —
Вынесет всё, что господь ни пошлёт!

Свистит паровозный свисток, и мальчик просыпается. Ребёнок рассказывает о своём сне отцу, но тот лишь смеётся. Он называет простой народ варварами, не способными создать что-либо, укоряет повествователя в том, что он рассказывает мальчику грустные истории.
Рассказчик соглашается обрисовать и «светлую сторону» — работа выполнена, мужики собираются за расчётом в контору, но денег им не дают, напротив, они ещё остаются должны. Приехавший подрядчик принимает работу и говорит, что дарит им недоимку, и в добавок выкатывает бочку вина. Мужики рады и этому.

Прослушайте стихотворение некрасова «Железная дорога»

Железная дорога

  В а н я (в кучерском армячке).
Ваня (в кучерском армячке). Папаша! кто строил эту дорогу?
Папаша (в пальто на красной подкладке). Граф Петр Андреевич Клейнмихель, душенька!
Разговор в вагоне

1

Славная осень! Здоровый, ядреный
Воздух усталые силы бодрит;
Лед неокрепший на речке студеной
Словно как тающий сахар лежит;

Около леса, как в мягкой постели,
Выспаться можно — покой и простор!
Листья поблекнуть еще не успели,
Желты и свежи лежат, как ковер.

Славная осень! Морозные ночи,
Ясные, тихие дни…
Нет безобразья в природе! И кочи,
И моховые болота, и пни —

Всё хорошо под сиянием лунным,
Всюду родимую Русь узнаю…
Быстро лечу я по рельсам чугунным,
Думаю думу свою…

2

Добрый папаша! К чему в обаянии
Умного Ваню держать?
Вы мне позвольте при лунном сиянии
Правду ему показать.

Труд этот, Ваня, был страшно громаден
Не по плечу одному!
В мире есть царь: этот царь беспощаден,
Голод названье ему.

Водит он армии; в море судами
Правит; в артели сгоняет людей,
Ходит за плугом, стоит за плечами
Каменотесцев, ткачей.

Он-то согнал сюда массы народные.
Многие — в страшной борьбе,
К жизни воззвав эти дебри бесплодные,
Гроб обрели здесь себе.

Прямо дороженька: насыпи узкие,
Столбики, рельсы, мосты.
А по бокам-то всё косточки русские…
Сколько их! Ванечка, знаешь ли ты?

Чу! восклицанья послышались грозные!
Топот и скрежет зубов;
Тень набежала на стекла морозные…
Что там? Толпа мертвецов!

То обгоняют дорогу чугунную,
То сторонами бегут.
Слышишь ты пение?.. «В ночь эту лунную
Любо нам видеть свой труд!

Мы надрывались под зноем, под холодом,
С вечно согнутой спиной,
Жили в землянках, боролися с голодом,
Мерзли и мокли, болели цингой.

Грабили нас грамотеи-десятники,
Секло начальство, давила нужда…
Всё претерпели мы, божии ратники,
Мирные дети труда!

Братья! Вы наши плоды пожинаете!
Нам же в земле истлевать суждено…
Всё ли нас, бедных, добром поминаете
Или забыли давно?..»

Не ужасайся их пения дикого!
С Волхова, с матушки Волги, с Оки,
С разных концов государства великого —
Это всё братья твои — мужики!

Стыдно робеть, закрываться перчаткою,
Ты уж не маленький!.. Волосом рус,
Видишь, стоит, изможден лихорадкою,
Высокорослый больной белорус:

Губы бескровные, веки упавшие,
Язвы на тощих руках,
Вечно в воде по колено стоявшие
Ноги опухли; колтун в волосах;

Ямою грудь, что на заступ старательно
Изо дня в день налегала весь век…
Ты приглядись к нему, Ваня, внимательно:
Трудно свой хлеб добывал человек!

Не разогнул свою спину горбатую
Он и теперь еще: тупо молчит
И механически ржавой лопатою
Мерзлую землю долбит!

Эту привычку к труду благородную
Нам бы не худо с тобой перенять…
Благослови же работу народную
И научись мужика уважать.

Да не робей за отчизну любезную…
Вынес достаточно русский народ,
Вынес и эту дорогу железную —
Вынесет всё, что господь ни пошлет!

Вынесет всё — и широкую, ясную
Грудью дорогу проложит себе.
Жаль только — жить в эту пору прекрасную
Уж не придется — ни мне, ни тебе.

3

В эту минуту свисток оглушительный
Взвизгнул — исчезла толпа мертвецов!
«Видел, папаша, я сон удивительный,-
Ваня сказал,- тысяч пять мужиков,

Русских племен и пород представители
Вдруг появились — и он мне сказал:
«Вот они — нашей дороги строители!..»
Захохотал генерал!

«Был я недавно в стенах Ватикана,
По Колизею две ночи бродил,
Видел я в Вене святого Стефана,
Что же… всё это народ сотворил?

Вы извините мне смех этот дерзкий,
Логика ваша немножко дика.
Или для вас Аполлон Бельведерский
Хуже печного горшка?

Вот ваш народ — эти термы и бани,
Чудо искусства — он всё растаскал!»-
«Я говорю не для вас, а для Вани…»
Но генерал возражать не давал:

«Ваш славянин, англо-сакс и германец
Не создавать — разрушать мастера,
Варвары! дикое скопище пьяниц!..
Впрочем, Ванюшей заняться пора;

Знаете, зрелищем смерти, печали
Детское сердце грешно возмущать.
Вы бы ребенку теперь показали
Светлую сторону…»

4

Рад показать!
Слушай, мой милый: труды роковые
Кончены — немец уж рельсы кладет.
Мертвые в землю зарыты; больные
Скрыты в землянках; рабочий народ

Тесной гурьбой у конторы собрался…
Крепко затылки чесали они:
Каждый подрядчику должен остался,
Стали в копейку прогульные дни!

Всё заносили десятники в книжку —
Брал ли на баню, лежал ли больной:
«Может, и есть тут теперича лишку,
Да вот, поди ты!..» Махнули рукой…

В синем кафтане — почтенный лабазник,
Толстый, присадистый, красный, как медь,
Едет подрядчик по линии в праздник,
Едет работы свои посмотреть.

Праздный народ расступается чинно…
Пот отирает купчина с лица
И говорит, подбоченясь картинно:
«Ладно… нешто… молодца!.. молодца!..

С богом, теперь по домам,- проздравляю!
(Шапки долой — коли я говорю!)
Бочку рабочим вина выставляю
И — недоимку дарю!..»

Кто-то «ура» закричал. Подхватили
Громче, дружнее, протяжнее… Глядь:
С песней десятники бочку катили…
Тут и ленивый не мог устоять!

Выпряг народ лошадей — и купчину
С криком «ура!» по дороге помчал…
Кажется, трудно отрадней картину
Нарисовать, генерал?..

О стихотворении Н. А. Некрасова «Железная дорога»

Считается установленным, что в стихотворении «Железная дорога» Некрасов изображает строительство Московско-Петербургской железной дороги, происходившее с 1842 по 1851 год. Начальником строительства был в то время приближенный царя Николая I, известный своей жестокостью граф П. А. Клейнмихель. Некрасов будто бы обличает его бесчеловечное обращение с крестьянами. Сам поэт указал его имя в эпиграфе. Так ли это?
В 1865 году, когда стихотворение готовилось к печати, разоблачение жестоких порядков 40-х годов – времен Клейнмихеля – давно утратило свою актуальность. Александр II, взойдя на престол, отстранил скомпрометировавшего себя казнокрада Клейнмихеля от всех должностей и отнял у него право именоваться строителем железной дороги. С 1855 года она была переименована в Николаевскую. Ко времени появления стихотворения в журнале «Современник» в 1865 году все привыкли так её именовать. Читатели понимали, что имя Клейнмихеля только заслон для цензуры, здесь должно быть названо другое лицо. И при Александре II строительство железных дорог было сопряжено с таким же угнетением крестьян. Н. А. Добролюбов в статье «Опыт отучения людей от пищи» (1860), тоже напечатанной в «Современникеќ», рассказал о строительстве железной дороги между Волгой и Доном. Он сообщил, что во время следования к месту работы люди по нескольку дней оставались без всякой еды. В бесплодной степи, где им приходилось работать в сорокаградусный зной, рабочих кормили червивым мясом. Жили они в землянках, где не было даже соломы, их обманывал и грабил подрядчик – все, как в стихотворении Некрасова. И другие дороги, строившиеся в то время, были усеяны костями погибших на стройке крестьян. Один из подрядчиков на строительстве Борисовской железной дороги признался: «у меня…из 700 рабочих половина померла. Нет, уж тут ничего не сделаешь, коли начнут умирать…». Сохранилось множество других подобных свидетельств. Значит, стихотворение Некрасова обличало не только стародавнюю быль, но и современные порядки. Чтобы завуалировать актуальность своего стихотворения, Некрасов поставил под ним заведомо неверную дату: не 1864 год, когда оно было написано, а 1855.
С появлением железных дорог многие поэты писали о них от лица пассажиров, которые, путешествуя с комфортом, любуются видами из окон. Начальные строфы стихотворения Некрасова напоминают эти стихи. Но за пейзажами, в отличие от многих поэтов, Некрасов видит замученных на строительстве кости крестьян-землекопов. Он не только показывает этих великомучеников, но и сам говорит от их имени. Поэт как бы покидает вагон, сливается с оборванной толпою и поет вместе с крестьянами их страшную песню.
Стоило Некрасову взглянуть на железную дорогу глазами народа, и то, что казалось таким идиллическим, милым и уютным, представилось жестоким мучительством. Муки людей, изображенные в контрасте с русским бодрящим осенним пейзажем, кажутся еще более чудовищными на фоне благодатной природы.
Еще одно качество отличает некрасовское стихотворение от других стихов о железной дороге. Как густо заселено всё это стихотворение людьми! И толпа землекопов, и мальчик, и генерал, и подрядчик, и все они движутся, живут, говорят, и в этом многолюдстве – одна из наиболее примечательных черт народной поэзии Некрасова. Сравните, например, «Железную дорогу» со строками из стихотворения А. А. Фета:
Мороз и ночь над далью снежной.
А здесь уютно и тепло,
И предо мной твой облик нежный
И детски-чистое чело.
Полны смущенья и отваги,
С тобою, кроткий серафим,
Мы через дебри и овраги
На змее огненном летим.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И, как цветы волшебной сказки,
Полны сердечного огня,
Твои агатовые глазки
С улыбкой радости и ласки
Порою смотрят на меня.
Стихотворение Некрасова полемизирует с его эпиграфом. Некрасову претит мысль, что строителем железной дороги называют не народ, а одного из царедворцев. Он учит уважать созидательный труд народа – мужиков, собранных «с разных концов государства великого». Некрасов первый и единственный из русских поэтов сказал во весь голос не плаксиво и жалостно, а как грозный и разгневанный мститель, что народный труд в тогдашней России был мучительством. Так закричал бы сам многомиллионный народ, если бы не был обречен на безмолвие.
В «Железной дороге» Некрасов является нам одним из героев поэмы. В первой главке он восторженно любуется осенним пейзажем. Во второй – беседует с Ваней и слушает зловещую песнь землекопов. В последующих главах выступает как противник генерала.
Мастерство поэта проявилось и в четкой композиции стихотворения, и в разнообразии его живых интонаций, и в особой певучести повествовательной речи. Одним из показателей художественного совершенства «Железной дороги» является изумительный лаконизм произведения. Читая и перечитывая его, всякий раз удивляешься: неужели в ней всего только двести стихов! Как мог вместиться в немногие строки такой колоссальный сюжет с таким обилием образов, чувств, идей?

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *